Очередной акт диверсии на территории Польши глубоко всколыхнул общественность. На этот раз не сгорел ни один склад, на этот раз мог сойти с рельсов поезд. Угроза подлинной трагедии стала реальностью. Такое обострение является отличным поводом для поднятия кардинальных вопросов безопасности. В то же время это возможность для продвижения вопросов, содержащих скрытый тезис или альтернативные предложения, согласно главному принципу российской дезинформации: «не все так однозначно» (ничто не так очевидно, как кажется).
Обзор статистики комментариев после попытки диверсии на железной дороге вблизи Мики может удивить неопытного наблюдателя. Кто был виновником? Центр Res Futura проанализировал массив из 14 тысяч комментариев. Согласно данным, в 42% сообщений выдвигается тезис, что виновниками являются украинцы, в то время как россияне фигурируют только в 24% исследованного материала. Многочисленные психологические исследования доказывают: мы теряем уверенность в себе, когда обнаруживаем, что окружение имеет другое мнение. Срабатывает механизм: «Хм, пожалуй, здесь что-то кроется». Количество альтернативных версий в интернет-пространстве поразило популярного ютубера Петра Зиховича, который на своем канале охарактеризовал масштабы явления разговорным термином «Сайгон». По его словам, в Интернете доминировало мнение, «что это слишком грубо и бессмысленно, чтобы это могли сделать россияне, а значит это — изящная игра украинских служб».
Альтернативные версии обычно опираются на две предпосылки: на интуитивное убеждение, что нам показывают лишь фрагмент действительности (что, кстати, иногда является правдой), и на «рациональное» суждение, которое сводится к банальному утверждению: «Это слишком очевидно». После того, как аудитория приходит к этому выводу, возникает вопрос: «Так кто же это сделал?»
Показательным примером в медиапространстве может быть интервью с Лукашем Важехой, вышедшее в эфире Радио Wnet 19 ноября 2025 года. Высказывания публициста, который часто был «украиноскептическим» (а в действительности занимает эту позицию последовательно), проходят различные стадии деконструкции общепринятой официальной версии событий. Сначала сомнение относительно исполнителей:
«Кто совершил эту диверсию? Я знаю, очень многие скажут, и такие голоса уже появились в польском пространстве, что русские. Конечно, это не исключено».
Второй этап — это сомнение, является ли реальность «такой, как нам ее представляют»:
«Я боюсь, что Польша является легким полигоном для разных служб, не только российских. Напомню о деле подрыва Северного потока и вероятной деятельности украинской разведки на польской территории (…), как и в случае с поджогами, исполнителями которых, как утверждается, были украинцы, но по заказу России».
Высказывание подводит к выводу: «Если не русские, то кто? Пожалуй, известно»:
«Все это выглядит очень странно, и, если мы зададимся тем классическим вопросом, который всегда следует задавать при расследовании подобных дел, — qui prodest? Кому это выгодно? Россияне могут выиграть от создания хаоса в Польше, и в этом, по сути, состоит гибридная война; создание хаоса является ее главной целью. Но, с другой стороны, если бы, не дай Бог, произошла такая катастрофа, то, конечно, россияне были бы первой целью, объектом, на них указали бы как на виновников, что привело бы к общей мобилизации в Польше против России. И здесь я сомневаюсь, действительно ли это отвечает интересам России… Следовательно, такая роковая диверсия противоречила бы намерениям Российской Федерации».
И последняя, но невысказанная прямо мысль:
«Я не хочу выдвигать далеко идущие тезисы, что поезд нам пустили под откос украинцы — я этого не говорил, но я бы не исключал здесь никакой возможности. То, что меня больше всего беспокоит, это вопрос, насколько беспрепятственно иностранные разведки могут действовать в Польше, разные — подчеркиваю — иностранные разведки».
Можно рискнуть выдвинуть тезис, что тот факт, что исполнителями очередного акта диверсии оказались граждане Украины, также часть стратегии провокаторов. Их биографии, предварительные судимости, отношение или то, к кому они действительно лояльны, редко становятся предметом обсуждения в широкой или заангажированной дискуссии. Виновников многочисленных актов саботажа, которые имели место в сентябре 1939 года, мы бы не назвали поляками, однако в современном нарративе этих преступников часто называют украинцами. Использование более политкорректного термина «граждане Украины» тоже не вносит ясности в этот вопрос.
Этот факт также работает в пользу официальной версии. Впрочем, зачем здесь что-нибудь выяснять, ведь и так известно, кто это сделал.
Альберт Иванский
