Источник: EU vs Disinfo
Как понятие «суверенизма» путешествует во времени и пространстве
Общение не бывает односторонним. Даже самому закостенелому рупору пропаганды приходится приспосабливаться, подстраиваться и адаптироваться к аудитории. Прокремлевские пропагандистские СМИ очень внимательно прислушиваются к аудитории, анализируя свои результаты, влияние и достижения. Можно даже сказать, что ложь требует от источника информации больше, чем неотступная правда. Факты остаются фактами, нравятся они нам или нет. А ложь должна быть приятной, привлекательной, манящей.
Процесс дезинформации – это диалог, в котором лжец тщательно подстраивается под ценности аудитории, подбирая понятия, идеи, множа сообщения и одевая откровенную ложь в маскирующие одежды полуправды и вырванных из контекста фактов.
Примером такого диалога является понятие «суверенизма», недавно появившееся в европейской политической терминологии. Скорее всего, термин появился в английском языке в контексте движения за независимость канадской провинции Квебек «Mouvement souverainiste du Québec» в 1960-х годах.
Суверенизм шагает по Европе
В терминологию ЕС термин вошел в начале 2000-х годов. В этом контексте он стал частью постоянных дискуссий между «федералистами» и «юнионистами». Понятие «суверенизма» тесно связано с именем Анри Гино, советника бывшего президента Франции Николя Саркози, который высказывался за укрепление национальных интересов Франции и против усиления интеграции ЕС.
Слово «суверенизм/суверенист» появляется в русском языке примерно тогда же. Российский философ-националист Александр Дугин употребил его в 2005 году в комментарии к Французскому референдуму по Конституции Европейского Союза. Дугин употребляет термин для описания оппозиции евро-атлантическому процессу под эгидой Вашингтона. Оппозиция Франции и Германии против военных действий США в Ираке, по мнению Дугина, продемонстрировала коллапс евро-атлантического прогресса и дала России шанс улучшить геополитическую позицию.
Термин в России сросся с идеей постановки «суверенных» интересов России на первый план, пренебрегая международным сотрудничеством, интеграцией в систему коллективной безопасности Европы и так далее.
Владислав Сурков использовал понятие суверенности в качестве основополагающего элемента описания российской национальной идеи. Со временем появилось понятие «суверенной демократии» – демократии, определяющейся не традиционными демократическими ценностями, а традициями российской национальной суверенности. Сурков вернул идею политической системы, превосходящей понятие европейской демократии, в которой подчеркивалась неотъемлемая способность Правителя понимать нужды народа и откликаться на них.
Суверенизм вместо демократии
Болгарский политолог Иван Крастев использовал термин «суверенист» в описании кремлевской идеологии, показывая ее связь с такими европейскими политическими мыслителями как Франсуа Гизо (1787 – 1874) и Карл Шмитт (1888 – 1985). По мнению Крастева, Сурков, вслед за Гизо, определяет «суверенность» как «консенсус ответственных национальных элит».
Перепрыгивая с континента на континент, понятие «суверенист» приобрело новые значения со времен появления в Канаде. Изначально оно воплощало идею национальной независимости, в данном случае, Квебека. В Европе оно теперь связано с идеей оппозиции «глобализму», «Новому мировому порядку», «глубинному государству» и так далее.
Это слово, ранее достаточно редкое в европейском политическом дискурсе, стало теперь повседневным, используемым в теледебатах и политической рекламе.
Эта идея присутствует и в опубликованном ранее в этом году материале Владимира Суркова, в которой он описывает уникальную способность Президента России понимать, слышать и откликаться на нужды народа. Его покровитель недавно лично высказал свое понимание демократии. Путин противопоставляет либеральной демократии идею традиционных ценностей, присущих суверенности: «…сама эта идея [либерализма] себя изжила, и она вступила в противоречие с интересами подавляющего большинства населения». Путин далее добавил: «…традиционные ценности стабильнее, важнее для миллионов людей, чем эта либеральная идея, которая, на мой взгляд, прекращает свое существование, действительно».
Высказывание Путина об изжившей себя либеральной демократии – отголосок высказываний Суркова, который описывал превосходство политической системы Путина:
Умение [Путина] слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина. Оно адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно.
Лишая народ власти
Идея суверенизма в интерпретации Владислава Суркова наполнена неверием в плюрализм и всеобщее право голоса. Правители должны править, подданные должны подчиняться своему государю. Очевидно, что прокремлевские СМИ систематически используют эту идею. Недавно президент России Владимир Путин высказал недоверие к движению юной шведки Греты Тунберг:
Когда детей и подростков кто-то использует в своих интересах, это достойно только осуждения.
Итак, понятие «суверенизм» можно использовать как сосуд для дезинформации. От любых трудностей, будь то экологические проблемы, права человека или иные аспекты всеобщих прав в интерпретации «Устава ООН», можно отмахнуться, назвав их заговорами с вмешательством во «внутренние дела».
Эволюция термина «суверенизм» показывает, как Кремль принимает участие в общеевропейском диалоге, определяет политические векторы, влияет на процессы принятия решений, – и все это принимая европейские идеи. Карл Шмитт был юристом-теоретиком нацистской Германии, Гизо – французским монархистом, пытавшимся реставрировать монархию после Великой французской революции и правления Наполеона. Кремль участвует, питает и питается вековым дезинформационным диалогом, направленным на нанесение вреда демократии.
Источник: EU vs Disinfo
