Евгений Магда
Современная война продолжается не столько за территории, сколько за контроль над сознанием граждан страны, ставших жертвой агрессии. Это особенно заметно на фоне распространения постправды в ряде политических центров современного мира. Присоединение к ним Вашингтона после прихода к власти в США Дональда Трампа существенно изменило глобальную повестку дня. Поэтому не случайно Россия не только стала законодательницей моды в вопросе распространения пропагандистских нарративов, но и постоянно совершенствует технологии «промывания мозгов».
Если характеризовать российскую пропаганду как системное явление, следует отметить несколько факторов:
- Она носит системный характер и опирается на масштабную государственную поддержку
- Ее корни происходят от нарративов царской России и Советского Союза, их использование по револьверному принципу позволяет увеличивать эффективность пропагандистских инструментов.
- Пропагандистские усилия предпринимаются на основе анализа общественно-политической и информационной ситуации в странах влияния
- Информационные бомбы, заложенные в результате длительного функционирования кремлевской информационной триады – Russia Today-Sputnik Media-Ольгино – продолжают взрываться и сегодня
- Принцип «Разделяй и влияй» можно назвать базовым для российской пропаганды в разных странах
- Российская пропаганда активно использует различные современные информационные технологии
- Пропаганда Кремля подвержена мимикрии и поиску новых путей распространения.
Будет крайне ошибочным считать, что российская пропаганда сосредоточена исключительно на влиянии на рядовых граждан, которым не свойственно критическое мышление, или на пользующихся ограниченным перечнем источников информации. Пропаганда Кремля действует в разных странах, опираясь на полученную информацию об их политической структуре, специфике распространения информации и ее восприятии. В Кремле хорошо изучили мотивацию и нюансы поведения многих европейских и американских политиков и эксплуатируют их в своих интересах. Есть основания говорить, что Россия сформировала информационно-пропагандистские войска, кооптировав в них, в частности, «ольгинских троллей», которые сначала были частью бизнес-империи Евгения Пригожина. Этот факт позволяет утверждать о консолидации усилий пропагандистов для деморализации своих противников. Российские мастера пропаганды пытаются доказать, что для них, в отличие от игровых видов спорта, не существует фактора своего/чужого поля.
Целесообразно также вспомнить, что агрессивные действия России в сфере пропаганды начались еще в 2014 году после захвата Крыма и разжигания очага войны на Донбассе. После уничтожения в небе над Донбассом пассажирского самолета, следовавшего рейсом МН17, в сети Twitter появился «диспетчер Карлос». Этот аккаунт целенаправленно продвигал версию о сбитии лайнера украинскими военными, спекулируя на собственной информированности. Этот случай можно назвать одним из наиболее показательных для российской информационной агрессии против современного мира.
Кстати, именно на лето 2014 приходится одно из наиболее известных проявлений мимикрии российской пропаганды. Речь о «распятом мальчике» – кричаще лживый, однако эффективный фейк пропаганды Кремля. Его публичной исполнительницей стала Галина Пышняк – женщина не только с украинским паспортом, но и выразительным украинским акцентом. Привлечение ее (жены «беркутовца») к осуществлению провокации имело целью мобилизацию как граждан России, так и жителей захваченных боевиками областей на востоке Украины. Украинский акцент, панические нотки, библейские мотивы – ряд факторов превратили этот фейк в чрезвычайно эффективный.
Следует отметить, что совершение операций под чужим флагом является привычной практикой спецслужб, особенно активными в этом вопросе были представители специальных служб авторитарных стран. Российские спецслужбы в своей деятельности традиционно используют собственное наследие советских времен, ведь их наработки помогают эффективно влиять на информационное пространство «вероятного противника». Потому постсоциалистические страны и постсоветские республики в первую очередь оказываются под прицелом пропагандистов.
Кремлевская пропаганда в Европейском Союзе интенсивно мимикруирует под защиту прав меньшинств (прежде всего русскоязычного), критику политического устройства и векторов экономического развития, оказание давления на политиков, отстаивающих европейские ценности, раздувании противоречий между представителями различных этнических и социальных групп. Российские пропагандисты в полной мере используют принципы функционирования ЕС в своих интересах.
В общеевропейском контексте целесообразно обратить внимание на ситуацию в Польше, где кремлевская пропаганда находит способы реализации своих интересов максимально цинично. Как известно, российская информационная активность в Польше объективно ограничена историческими обстоятельствами. Расстрел польских офицеров в Катыни и других местах массовых казней в 1940 году, крушение президентского самолета с супругами Качиньскими и большой группой представителей польского истеблишмента в апреле 2010 года в Смоленске создали негативный фон для восприятия кремлевских месседжей польским обществом. Соответственно, российская пропаганда делает ставку на разжигание ненависти к Украине и пренебрежение к украинцам, используя нарративы польских политиков и общественных объединений. В последние годы (прежде всего – после полномасштабного вторжения России в Украину) последовательно наблюдается эффект синергии российской пропаганды и информационной активности радикально правых сил в Польше. По сути, мимикрия российской пропаганды позволяет Кремлю эффективно расшатывать ситуацию в Центральной Европе.
Среди приоритетов российской пропаганды – влияние на настроения внутри Германии, ведь стремление нейтрализовать государство, являющееся политическим и экономическим лидером Европы, соответствует стратегии гибридной войны, которую более 10 лет назад обнародовал Валерий Герасимов, начальник Генерального штаба ВС РФ. Отсюда «дело девочки Лизы», которое можно считать логическим продолжением упомянутого фейка о распятом мальчике с учетом немецкой специфики. Это также пример кремлевской мимикрии – под стремление защитить уязвимые группы населения.
Уместным будет также вспомнить массовое появление виртуальных сообществ антиваксеров во время пандемии COVID-19, которые приложили усилия по убеждению в нецелесообразности прививок от коронавируса. Время их повышенной активности пришлось на период борьбы за использование производимых западными фармацевтическими гигантами соответствующих вакцин. Появление на рынке российской вакцины Sputnik существенно снизило публичную активность подобных сообществ, ряд из которых после февраля 2022 года превратились в антиукраинские. Процесс мимикрии выглядит не только подчиненным тактическим политическим интересам, но и стратегическим способом действий Кремля в недружественном информационном пространстве.
В ходе собственной мимикрии кремлевские пропагандисты не стесняются как изменять векторы собственной информационной активности, так и делать ставку на «заурядизацию» ключевых месседжей. Откровенно говоря, в странах Центральной Европы немного граждан, испытывающих пиетет перед президентом РФ Владимиром Путиным и его политикой. Однако с началом широкомасштабного вторжения России в Украину несколько миллионов граждан Украины вынуждены были стать военными мигрантами. Этот факт позволил российским пропагандистам выражать «глубокую обеспокоенность» по поводу эффективности медицинского обслуживания, дошкольного образования, социальной помощи. Это позволяет Кремлю влиять на настроения в ряде европейских стран.
Внутри Украины в течение длительного времени основным проявлением мимикрии российской пропаганды являлось использование анонимных Telegram-каналов. Ставку на них Кремль сделал после 2017 года, когда в Украине было ограничено использование российских социальных сетей. ТГ-каналы не только стали весомым элементом украинского информационного пространства, но и получили значительное влияние. В условиях низкой эффективности телемарафона «Єдині Новини» («Единые Новости» — рус.) Telegram-каналы превратились в основной источник информации для миллионов украинцев. К сожалению, среди них имеются и каналы, служащие инструментом кремлевского информационного влияния. Мимикрируя под активных участников обсуждения украинской информационной повестки, они продвигают месседжи кремлевской пропаганды – о негативной ситуации на фронте российско-украинской войны, проблемах Сил Обороны Украины, сеют недоверие к военно-политическому руководству государства.
В этом контексте особого внимания заслуживают «28 пунктов» фальшивого мирного плана, которые были подготовлены в Кремле и переданы через Кирилла Дмитриева (уроженца Киева) окружению Дональда Трампа. В Москве хорошо понимают логику действий и мотивацию 47-го президента США, заинтересованного в признании собственных, реальных или мнимых, миротворческих усилий. Соответственно, продвижение в мировом информационном пространстве «28 пунктов» осуществлялось с учетом манеры поведения Дональда Трампа и членов его команды. Однако позиция украинских переговорщиков позволила нейтрализовать эти усилия. Очевидно, это стало результатом непростых усилий, ведь Кремль усердно «зашил» в 28 пунктов ряд «крючков» для привлечения внимания Дональда Трампа.
Мимикрия кремлевской пропаганды нуждается не только в констатации, но и в активном противодействии за счет укрепления ценностей представительской демократии и прозрачности осуществления функций государственного управления, обеспечения диалога власти и общества, а также увеличения критического уровня медиаграмотности. Каталогизация наиболее распространенных фейков в разных странах Европы, континентальный диалог фактчекеров и формирование антиимперского нарратива в Балто-Черноморском регионе также не выглядят лишними.
