Украинцы имеют приоритет в больницах, а полякам отказывают в лечении – такой дезинформационный нарратив в последнее время интенсивно распространяется в польском информационном пространстве, прежде всего в социальных сетях. Его часто озвучивают политики, связанные с Гжегожем Брауном и его «Конфедерацией Польской Короны», а также политики из Конфедерации, которую уже воспринимают как «нормального» участник политической сцены, а не как часть крайне маргинальных кругов. В то же время среды, связанные с Брауном, также перестают быть маргинальными – по последним опросам, почти 10% респондентов заявили о поддержке «Короны».
Для контекста: Конфедерация «Свобода и Независимость» – это партия, возникшая в результате трансформации коалиции Януша Корвина-Микке с «Национальным движением» в преддверии выборов в Европарламент 2019 года. В настоящее время в Конфедерацию входят «Национальное движение» (Кшиштоф Босак) и «Новая Надежда» (Славомир Менцен), а до недавнего времени входила также «Конфедерация Польской Короны» (Гжегож Браун), покинувшая Конфедерацию после исключения Гжегожа Брауна из партии. Конфедерация – партия правого толка, хотя с довольно непоследовательной идеологией: «Новая Надежда» радикально либеральна в экономическом измерении, в то время как «Национальное движение» – националистическая партия, признающая принципы социальной солидарности. Хотя Конфедерацию долго считали маргинальной, она постепенно вошла в политический мейнстрим Польши, получая в опросах и на выборах поддержку на уровне нескольких процентов. В то же время «Конфедерация Польской Короны» и Гжегож Браун придерживаются крайних взглядов, в частности отрицают Холокост. Обе структуры используют в своей риторике антиукраинские нарративы, требуют ограничения или прекращения помощи Украине и социальных выплат украинцам в Польше.
Согласно различным дезинформационным нарративам, украинцы якобы получают жилье, помощь, пенсии; получают выплаты 800+ без необходимости работать; одновременно ездят на дорогих автомобилях, массово покупают квартиры (из-за это их цена на рынке растет) и носят дизайнерскую брендовую одежду. Они якобы не вносят вклад в бюджет, потому что пересылают деньги семьям в Украину. И, конечно же, все это якобы делают молодые мужчины, массово прибывшие в последние месяцы вместо того, чтобы идти на фронт. Неважно, что эти нарративы взаимоисключающие. Неважно и то, что, по официальным данным, граждане Украины в Польше платят в бюджет больше, чем получают из него; взносы в Фонд социального страхования от работающих с избытком возмещают расходы на лечение и помощь тем, кто не может работать, в частности пожилым людям. В дезинформационном нарративе идет речь не о фактах, а об эффективном использовании общественных настроений.
Полномасштабное вторжение России в Украину произошло сразу после пандемии COVID-19. Мировая экономика, в частности польская, еще не успела оправиться от кризиса, вызванного огромной нагрузкой на систему здравоохранения и разрывом цепей снабжения, как уже столкнулась с мощными колебаниями на рынках зерна и ископаемого топлива. Уровень жизни во многих странах начал снижаться, и в это же время появились беженцы из Украины.
Проблемы с доступом к здравоохранению, стоимостью и доступностью жилья, постоянно растущими затратами на энергию, поиском работы – не вымысел. Это реальность, в которой оказались многие. Те, кто еще несколько лет назад могли дважды в год ездить в отпуск, видят, что иногда до конца месяца на счету остается немного – не говоря уже о самом отпуске.
Виноваты ли в этом украинцы? Конечно же, нет. Но украинцы рядом, и они становятся удобным объяснением сложных проблем. Не меняющаяся и неуправляемая конъюнктура на мировых рынках, не сложные экономические процессы, а приехавший сосед, пытающийся справиться с собственными вызовами.
Антисемитизм в Германии 1920–1930-х годов в значительной степени вырос из ощущения, что евреи усугубляют положение немцев; их обвиняли в безработице, экономических кризисах и т.д. Механизм поиска простого объяснения сложных проблем – политическая тактика, известная годами, если не столетиями. Перенаправление фрустрации, социального гнева на беззащитную жертву – в этом случае на Украину, защищающуюся от преступного российского вторжения, и на украинских женщин и детей, уехавших за границу, чтобы спасти себя и своих детей.
Появление антиукраинских лозунгов, а тем более их популярность, не обязательно является следствием какой-то глубокой неприязни к украинцам или Украине. Для значительной части обычных людей, поддавшихся такому нарративу, это выражение собственной фрустрации, попытка найти объяснение подавляющим их проблемам. Конечно, это не оправдание, однако оно позволяет понять причины такой реакции общества и уменьшать ее последствия.
Нарративы этого типа тем опаснее, что не всегда зарождаются в Кремле или Ольгино. Обвинение украинцев в проблемах других может быть спонтанной реакцией общества, что также затрудняет их искоренение, поскольку навешивание на кого-то ярлыка «лапоть» («портянка») или «путинский тролль» легко приводит к радикализации позиции такого лица. Ведь следует заметить, что в Польше, даже среди антиукраински настроенных, немногие имеют положительное отношение к России. Донесение до этих людей понимания того, что от распространения таких нарративов выигрывает только Москва, должно осуществляться с осторожностью; в то же время, сегодня это осознание необходимо, поскольку такие тенденции достигают определенной критической массы, которую уже невозможно просто сдержать «санитарной границей». Раньше на это было время, но во имя свободы слова – а также благодаря свободному доступу к интернету – мы позволили вырасти антисистемным информационным пузырям, которые сначала сосредотачивались на темах, связанных с антивакцинацией, а затем плавно перешли к антиукраинским.
Простых решений не существует, как и простых ответов на сложные проблемы. Но это не значит, что люди не будут их искать, – так работает человеческая психология.
PMB
